О  ПАМЯТИ…

 

Михонцева Ирина, 16 лет

обучающаяся 10 класса

 

2014 г.

 

«…Я буду сегодня с тобой говорить, товарищ и друг мой ленинградец»

 

   В этом году Россия отмечает семидесятилетие полного снятия блокады Ленинграда. Одна из самых страшных страниц отечественной истории много лет была неприкосновенным памятником стойкости и страданий людей. Однако опрос телеканала Дождь, приуроченный к юбилею этого значимого события, был воспринят как посягательство на подвиг. Волна возмущения пронеслась с сокрушительной силой. Где же заканчивается свобода слова и начинаются нравственные запреты? Попробуем разобраться в этом.

   Среди бесчисленных подвигов, совершённых в Великой Отечественной войне, оборона Ленинграда выделяется как ярчайший пример массовой стойкости и терпения, непобедимости духа его жителей. 900 блокадных дней были нелегким испытанием для жителей Ленинграда. Они героически пережили горе, которое обрушилось на них внезапно. Но, несмотря ни на что, они не только сумели выдержать все тяготы и невзгоды блокады, но даже активно помогали нашим войскам в борьбе против фашистских захватчиков.

    Эта тема актуальна, потому что чем дальше по времени отодвигаются от нас годы Великой Отечественной войны, тем важнее все детали, все подробности тех великих событий, о которых могут рассказать их непосредственные участники. Их опыт, доставшийся такой дорогой ценой, не должен забываться, он должен сохраниться, потому что национальная культура – это память народа об историческом прошлом. Благодаря воспоминаниям участников и очевидцев блокады Ленинграда появляется возможность более глубокого осмысления и осознания цены победы советского народа в Великой Отечественной войне.

 

    Вновь перелистываю страницы воспоминаний…

  «Самые страшные дни были, когда начались бомбежки Ленинграда. В июле было еще ничего, но 8 сентября загорелись Бадаевские склады. Это было самое сильное впечатление для всех ленинградцев, потому что это были склады с продовольствием. Огонь и зарево стояли над городом несколько дней, текли ручьи сахарной патоки. Город был лишен запасов своей провизии» (Анна Ноевна Соскина).

   «Когда погасли и синие лампочки, то приходилось ходить по памяти. Когда ночь светлая, то ориентируешься по крышам домов, а когда темная, то хуже. Машины не ходили, натыкаешься на людей, у которых не было на груди значка – светлячка» (из дневника О.П. Соловьевой).

   «В блокаду мы ели торф, его продавали на рынке, он назывался черный творог. Макали торф в соль и запивали теплой водой. В торфе еще сохранялись корни растений. Очень трудный был год. Очень многие умирали» (Миренко Л.И.)

   «Однажды папа принес нам кошку, и нам не пришло в голову от нее отказаться…я считаю, что правду надо знать всем. Ведь ленинградцы ели не только кошек и собак, но и все, что было мало-мальски съедобно. На карточки вместо супа с крупой получали суп из дрожжей, ели траву, какую только можно было есть. Если нечего было есть, мы просто сосали соль и пили воду и казалось, что мы сыты» (Волкова Л.А.)

   «Дети блокадного Ленинграда – понятие наиболее острое. Я видела не только смертельный голод и холод, но и смерть ежедневно. Постоянное чувство голода сковывало все мысли. В свои семь-восемь лет я была похожа на маленькую старушку, закутанную в несколько платков, кофт и пальто… и сама была частью этого тряпья» (Юлия Владиславовна Полховская)

     Но, несмотря на все испытания судьбы, люди не падали духом, не отчаивались!

   «И в войну Ленинград сохранял духовную жизнь. Помню летом 41-го года в здании Академии Художеств выставку дипломных работ бывших студентов, ставших бойцами Красной Армии – их отпускали с фронта защищать свои дипломы. Радио всю блокаду было олицетворением жизни. Долго только оно связывало нас с Большой землей. Круглосуточно из черной тарелки репродуктора стучал метроном: медленно – при покое и быстро – при бомбежках и артобстрелах. Дух горожан поддерживали выступления Ахматовой, Берггольц, Симонова, Тихонова, Вишневского, 98-летнего Джамбула, журналиста Маграчева.

  С приходом тепла заработали библиотеки, театры, кинотеатры, типографии. А чего стоил футбол блокадников, который транслировался по радио! В начале августа из большого зала Ленинградской филармонии прозвучала 7-ая симфония Шостаковича о стойкости ленинградцев и вере в Победу». (Чаплинская К.Н.)

  «31 декабря 1941 года в блокадном Ленинграде мой дедушка устроил новогоднюю елку. Он был веселый и добродушный выдумщик. Настоящих елок не было, и он решил нарисовать елку на стене. Попросил у меня акварельные краски, залез на стул и прямо на обоях изобразил высокую ветвистую красавицу». (А.В. Молчанов)

 

    Вопрос, вызвавший ажиотаж, появился на интернет-сайте телеканала tvrain.ru во время передачи «Дилетанты», в нем предлагалось проголосовать: «нужно ли было сдать Ленинград, чтобы сберечь сотни тысяч жизней?»

    "Мы действительно считаем, что вопрос на сайте, вырванный из контекста, был сформулирован некорректно, поэтому он почти сразу был снят и мы принесли извинения всем, кого это действительно могло задеть. Блокада для нашей страны — очень острая, болезненная тема, нужно взвешивать каждое слово", - сказала Наталья Синдеева, генеральный директор телеканала Дождь.

   Вскоре после публикации вопрос был удалён главным редактором интернет-сайта, провисел он на сайте около 10 минут, и думаю, не лишним будет отметить, что 54 % успевших ответить на него посчитали, что да, сдача Ленинграда уменьшила бы количество жертв войны. Создается мнение, что большинство возмущенной  общественности саму передачу, как  и опрос не видели.  То есть что-то из разряда «сам я книгу не читал, но категорически осуждаю».

  Но что же произошло в принципе? Журналисты попытались осмыслить действия военачальников того времени, разобраться в исторических предпосылках и следствиях и понять, насколько верным было решение удерживать город. Трагедия народа, пережившего блокаду, велика. Мужество и героизм людей, победивших фашизм, неоспоримо.  Вопрос в цене, какой далась эта победа. И если провести параллель с передачей, то этот вопрос, озвученный во время программы  в прямом эфире, органично вписывался в её тему. А тема была поднята действительно очень важная: почему же в блокадном Ленинграде  «для красных господ предназначался пряник, а для народа –  кнут и смерть»?

   В Ленинграде продовольственные карточки были введены уже 17 июля 1941 года, а катастрофическое положение с продовольствием стало очевидно 12 сентября, когда были подсчитаны все запасы. В ноябре паек снижается до минимума: 250 г хлеба в сутки выдавалось рабочим, 125 г - служащим, иждивенцам и детям.

   Но вот запись от 9 декабря 1941 года из дневника инструктора отдела кадров горкома ВКПб Николая Рибковского: "С питанием теперь особой нужды не чувствую. Утром завтрак - макароны или лапша, или каша с маслом и два стакана сладкого чая. Днем обед - первое щи или суп, второе мясное каждый день. Вчера, например, я скушал на первое зеленые щи со сметаной, второе котлету с вермишелью, а сегодня на первое суп с вермишелью, на второе свинина с тушеной капустой".

    А вот запись в его дневнике от 5 марта 1942 года: "Вот уже три дня как я в стационаре горкома партии. По-моему, это просто-напросто семидневный дом отдыха и помещается он в одном из павильонов ныне закрытого дома отдыха партийного актива Ленинградской организации в Мельничном ручье... Питание здесь словно в мирное время в хорошем доме отдыха. Каждый день мясное - баранина, ветчина, кура, гусь, индюшка, колбаса, рыбное - лещ, салака, корюшка, и жареная, и отварная, и заливная. Икра, балык, сыр, пирожки, какао, кофе, чай, триста грамм белого и столько же черного хлеба на день, тридцать грамм сливочного масла и ко всему этому по пятьдесят грамм виноградного вина, хорошего портвейна к обеду и ужину..."

   Более того, в энциклопедии, составленной петербургским историком Игорем Богдановым "Ленинградская блокада от А до Я" в главе "Спецснабжение" читаем: "В архивных документах нет ни одного факта голодной смерти среди представителей райкомов, горкома, обкома ВКПб. 17 декабря 1941 года Исполком Ленгорсовета разрешил Ленглавресторану отпускать ужин без продовольственных карточек секретарям райкомов коммунистической партии, председателям исполкомов райсоветов, их заместителям и секретарям исполкомов райсоветов".

Леденящие душу воспоминания остались в дневниках блокадников. 

   «Уже в октябре начала расти смертность населения... Люди быстро тощали, становились дистрофиками и умирали. За 25 дней декабря умерли 40 тысяч человек. В феврале уже от голода умирали ежедневно 3000 человек. В декабре люди в дневниках писали: «Господи, дожить бы до травы, когда появится зеленая трава». Всего в городе умерло примерно миллион человек от голода...Смерть начала участвовать безмолвно и тихо в войне, заставляя этот город сдаться…

   У матери умирает ребенок, ему 3 года. Мать кладет труп между окон — это зима. И каждый день отрезает по кусочку, чтобы кормить дочь. Спасти хотя бы дочь... Дочь не знала подробности, ей было 12 лет, а мать все знала.  Не позволила себе умереть и сойти с ума. Эта дочь уже выросла, я с ней разговаривал. Тогда она не знала, чем ее кормят. А спустя годы после войны узнала. Таких примеров можно много приводить - во что превратилась жизнь блокадников…» (из книги "Человек не отсюда").

  Эти чудовищные подробности ошеломляют. Сколько еще остается скрытого и не рассказанного… Хочется процитировать строки из дневника Ольги Берггольц: «О Ленинграде все скрывалось, о нем не знали правды так же, как об ежовской тюрьме. Для слова правдивого о Ленинграде - еще, видимо, не пришло время. Придет ли оно вообще?» (март 1942 года) Действительно, а «придет ли оно вообще»? Кажется ли теперь, этот вопрос кощунственным? Я могу, не дрогнув, ответить «нет». И сейчас в редакцию канала Дождь приходят письма блокадников, их детей, они пишут, что вопрос поднят правильно.

  Когда заходит речь о блокадниках, первое, что вспоминается – скупые строки Тани Савичевой: «…Умерли все. Осталась одна Таня». Эти слова каждый из нас помнит с самого детства, с того момента, когда нам впервые рассказали о блокаде – с ними связано впервые испытанное острое чувство сострадания, до рези в глазах, до комка в горле, до понимания, что нельзя вздохнуть от чужой боли, которая вдруг внезапно стала твоей собственной.

Ленинград – наша память, наша боль.

   Давайте обсуждать и спорить, давайте вновь переживать, лишь бы память не гасла. А она не гаснет! Яркий пример тому – замечательная подборка фотографий «Призраки прошлого» на сайте http://warnet.ws/news.

Во всяком случае, главным результатом этого конфликта стало то, что он спровоцировал людей задуматься и вспомнить эти события! Разве это не одна из важнейших проблем? Люди не помнят своих героев.  Мы обязаны чтить память тех, кто отдал свою жизнь ради спасения нашей. С годами все события, происходящие в прошлом, меркнут. Но победа в Великой Отечественной войне не должна гаснуть в нашей памяти!